Царица Хатасу - Страница 9

— Оставь меня, Мэна, ты тоже в заговоре с моими врагами и желаешь мне несчастья, — ответила она, пытаясь высвободить руки. — Какая я несчастная! Никто не хочет защитить меня от ненавистного человека. Несмотря на мое отвращение и презрение, он преследует меня своей любовью и сумел склонить всех вас на свою сторону. Если ты пришел говорить о нем, убирайся вон, — она оттолкнула его. — Я не хочу ничего слышать, не хочу наряжаться! Я не назову его своим женихом и сама буду защищаться от этого отвратительного существа.

Приход Сатати прервал эту взволнованную речь. Она принесла дорогую шкатулку и поставила на стол перед Нейтой.

— Взгляни, капризница, что прислал твой жених, кроме корзин, переполненных материями, благовониями и другими сокровищами, ожидающими тебя в галерее, — сказала она и, приподняв крышку, показала девушке великолепные украшения из жемчуга и сапфиров.

Несмотря на свое негодование, Нейта наклонилась и с восторгом стала рассматривать широкую диадему, браслеты и ожерелье в три ряда, огромной цены.

— О, это великолепно! — невольно вырвалось у нее.

— Эти драгоценности достойны царицы. У тебя будет немало завистниц, когда ты станешь носить их, — прибавила Сатати и, делая знак негритянке подать зеркало, поднесла ожерелье к шее Нейты. — Взгляни, как ты прекрасна!

Глаза девушки начали разгораться. Она без сопротивления позволила застегнуть на себе ожерелье, сама надела браслеты и с видимым удовольствием стала любоваться собой.

— Я сознаюсь, что эти драгоценности идут мне, — сказала она, кокетливо поправляя ряды ожерелья. — Но я наряжусь все — таки не для Хартатефа. Я ненавижу его.

— Это твое дело. Но, во всяком случае, ему ты будешь обязана триумфом, ради чего сегодня ты могла бы быть с ним полюбезнее. Пойдем, Мэна, Пагир разыскивает тебя, а мне надо поскорее одеться.

— Чем — то все это кончится? — ухмыльнулся Мэна, как только они вышли в галерею.

— Будем надеяться, что все кончится хорошо. Как я и думала, драгоценности произвели эффект, — ответила Сатати, делая знак нескольким рабам отнести к Нейте большие корзины с вышитыми материями.

Через час богатые носилки, опережаемые скороходами и окруженные рабами с опахалами, остановились перед украшенной цветами дверью Пагира. Из носилок вышел Хартатеф и в сопровождении распорядителя направился в приемный зал. На пороге его с сердечной радостью встретили Сатати и Пагир.

— Мой добрый Хартатеф, как благодарить тебя за великолепные подарки, присланные мне? Видишь, я надела украшения, — сказала Сатати.

— Я счастлив, что могу подчеркнуть красоту любезной приемной матери моей будущей супруги. Это ты делаешь мне честь, принимая подарки того, кто, надеюсь, уже сегодня станет твоим родственником. Но где же Нейта?

— Нейта на террасе. Она капризничает, и мы никак не могли убедить ее сойти сюда, — сказал Пагир, но, заметив недовольный взгляд жены, умолк и предоставил ей слово.

— Ты знаешь, мой добрый Хартатеф, что Нейта, по молодости и неопытности, не понимает счастья, выпавшего на ее долю. Она повинуется только своим капризам и говорит глупости. Если ты немного запасешься терпением, все пройдет. Узнав тебя ближе, она больше будет ценить твою любовь.

— Я не сомневаюсь в этом и сумею перенести небольшую холодность, — невозмутимо ответил Хартатеф. — Надеюсь на ваше согласие и поддержку — это главное. Остальное довершит моя искренняя любовь. Теперь я пойду поздороваюсь с невестой.

Нетерпеливыми шагами он прошел несколько комнат, где рабы, под присмотром Мэны, заканчивали приготовления к пиру. Затем он поднялся по лестнице, ведущей на террасу. Остановившись на последней ступеньке, он с вожделением смотрел на Нейту. Девушка стояла, облокотившись на балюстраду, и до такой степени была погружена в свои мысли, что даже не заметила его появления. Никогда еще она не казалась ему такой очаровательной, несмотря на гнев и отчаяние, омрачавшие ее лицо. Белая туника подчеркивала ее стройную фигуру, а на шее и руках сверкали украшения из сапфиров. Непередаваемая ироническая улыбка скользнула по губам молодого египтянина, когда он заметил это. «Камень преткновения женщин, — пробормотал он. — Они готовы, кажется, нарядиться в драгоценности своего смертельного врага!» — но тотчас же, овладев собой, он подошел, почтительно склоняясь:

— Тебя приветствует твой смиренный раб, моя прекрасная невеста. Надеюсь, что твой очаровательный ротик подарит мне улыбку и приветливое слово.

При звуке этого металлического голоса Нейта вздрогнула и выпрямилась.

— Ты надеешься на слишком многое, Хартатеф. Для друга у меня нашлись бы и улыбка и доброе слово. К человеку же, который хочет против моей воли жениться на мне, я чувствую одно презрение и отвращение. Твое богатство могло соблазнить моих родных, меня же оно не трогает. Откажись от меня, Хартатеф! Не вынуждай меня повторить при всех то, что я сейчас говорю тебе: я не хочу быть твоей женой!

— Захочешь, Нейта. Твой дядя и опекун обещал мне твою руку. Ты обязана ему повиноваться, а я не из тех, кто спокойно переносит стыд. Я убежден, что ты безропотно последуешь за мной в праздничный зал и подтвердишь вашим гостям, что избрала меня супругом.

— За кого ты меня принимаешь? Разве я раба Пагира, что он может повелевать мной? — выкрикнула Нейта, глаза ее сверкали. — Идем! Я сейчас же докажу тебе, что не боюсь ни твоего гнева, ни гнева моего дяди!

Она хотела броситься к лестнице, но Хартатеф схватил ее за руку и удержал.