Царица Хатасу - Страница 62

Ее мать была сестрой Гора, рожденной от одной военнопленной, на которой отец Ноферуры был женат вторым браком. Поэтому Нефтиса совершенно не была похожа на свою сестру, отличавшуюся красотой чисто египетского типа, с темным цветом лица и черными глазами. Нефтиса была меньше ростом, чем Ноферура, нежнее и изящнее сложена. Лицо было цвета слоновой кости и густые золотисто — рыжие волосы окутывали ее волнистым плащом. Ее тонкому и правильному лицу особую прелесть придавали зеленоватые глаза, фосфоресцировавшие, как у кошки. Апатичный и равнодушный в обыденной жизни, ее взгляд становился острым и жестоким, как у тигра, когда в ней пробуждалась страсть и гнев.

Мечты, лишавшие девушку сна, были очень тяжелые. Лихорадочный румянец играл на ее щеках, грудь тяжело поднималась, а руки, обхватившие колени, нервно дрожали. Вдруг она выпрямилась и откинула локоны своих длинных шелковистых волос. Вытянув вперед руки, она с тоской прошептала:

— Что делать? О боги, что делать? Я не могу больше выносить терзающего меня страдания. О! Если бы я могла еще хоть раз увидеть его, я бы успокоилась и была счастлива!

Закрыв лицо руками, она разразилась конвульсивными рыданиями:

— Днем и ночью его образ преследует меня, его взгляд влечет меня к себе и жжет, как всепожирающее пламя. Во сне мне кажется, что я вижу, как он склоняется ко мне. Когда же, полная безумной радости, я хочу схватить его, то просыпаюсь, и от мысли, что это был только сон, мое сердце готово разорваться на части.

Она прислонилась к стене, потом внезапно бросилась к маленькому туалетному столику. На нем стояли металлическое зеркало, баночка с помадой и несколько флаконов из оникса и алебастра. Оттолкнув как попало все эти вещи, она схватила шкатулку, открыла ее и из — под различных драгоценностей вынула ожерелье, составленное из четырехугольных эмалированных красных с синим звезд, соединенных кольцами.

Нефтиса нажала на центральное кольцо, и одна из звезд открылась. Там лежала увядшая роза, от нее исходил очень сильный аромат. Склонив лицо к ожерелью, Нефтиса жадно вдыхала приятный и опьяняющий запах цветка, скоро наполнивший комнату. Через минуту руки ее упали на колени, а голова опустилась на край постели. Казалось, что она в обмороке, но щеки ее пылали и нервная дрожь сотрясала тело. Впрочем, это забытье длилось несколько мгновений. Быстро вскочив, она закрыла медальон, бросила ожерелье в шкатулку и в волнении стала ходить по комнате.

— Никогда я не смогу выйти замуж за Антефа, ничтожного человека, затерявшегося в толпе себе подобных посредственностей, — пробормотала она. — Хоремсеб! Хоремсеб! Прекрасный, как Озирис, таинственный и величественный, как бог! Тебя одного я люблю, тебя я стремлюсь видеть! Тебе одному я хочу принадлежать! Где встретить тебя, появляющегося только по ночам, я не знаю, но это будет, я этого хочу!

Она остановилась, прижав руки к сильно бьющемуся сердцу. Фосфорические глаза ее сверкали в темноте, как глаза пантеры. Она нагнулась вперед и всей своей грацией и рыжим отблеском волос напоминала эту царицу пустыни, когда та, напрягая свои стальные мускулы, готовится броситься на добычу. Вдруг радостный крик сорвался с ее губ:

— Нашла! Наконец — то я увижу тебя, Хоремсеб. Какая я глупая, что раньше не подумала об этом!

Счастливая и немного успокоившаяся, она легла и скоро заснула тяжелым беспокойным сном.

На следующее утро Нефтиса проснулась с восходом солнца. Быстро одевшись, она спустилась на первый этаж, где ее тетка Сатата, жена Гора, раздавала дневные работы рабыням.

— Милая тетя, — сказала Нефтиса, целуя пожилую Сатату. — Если ты ничего не имеешь против, я хотела бы провести день у старой Аснаты. Она давно уже просила меня прийти показать ее женщинам твою манеру ткать, да и ты хотела передать ей что — то.

— Это правда, я хочу послать ей кусок материи, вино и двух гусей. Моя бедная сестра не очень — то много зарабатывает продажей пряничных животных, которых приносят в жертву бедняки, — ответила добрая Сатата. — Ведь послезавтра годовщина смерти ее мужа. Она будет счастлива принести в жертву настоящего гуся. Я одобряю твое намерение, но не знаю, удастся ли сегодня это сделать. Гор сегодня разливает вино, и поэтому нельзя будет дать тебе с собой раба.

— О, тетя, не нужно отрывать от работы людей. Я возьму Анубиса. Только ты не беспокойся, если я вернусь поздно. Весь день я проведу у Аснаты, а вечером хотелось бы навестить Некебету, а она всегда задерживает меня.

— Хорошо, хорошо, ступай с Анубисом и развлекайся. Тебе нечего бояться, — с улыбкой ответила Сатата.

Очень довольная, Нефтиса побежала в людскую. Здесь, в маленьком сарае, она нашла молодого раба, он молол зерна ручной мельницей. Работа шла медленно: раб был слепой.

Узнав шаги Нефтисы, Анубис встал с радостным видом. Это был двадцатилетний молодой нубиец, стройный и хорошо развитый. Большие черные глаза выдавали его слепоту. Он был слеп от рождения, воспитывался вместе с Нефтисой и Ноферурой, а после смерти их родителей, уступая просьбам племянницы, Гор взял молодого раба в свой дом. Он был совершенно бесполезен, и юная покровительница использовала его для личных услуг и для ничтожных работ по дому, где он ходил с уверенностью зрячего.

Анубис обожал свою хозяйку и подругу прежних детских игр. Он был предан ей, как собака, и беспрекословно повиновался ей. Известие, что он будет сопровождать ее в некрополь, привело юношу в неописуемый восторг.

Спустя два часа они вышли из дома, Анубис, закинув груз через плечо, шел за молодой девушкой, несшей маленькую корзинку с фруктами и флакон с ароматическим маслом. Она вела его за веревку, привязанную к его руке.