Царица Хатасу - Страница 125

125

— Какой пощады ты просишь, Нейта? Что, кроме половины своего царства, могу я тебе дать? Полно же! Оставь свои капризы и подними свою хорошенькую головку. Взгляни, как беснуется у наших ног эта презренная толпа рабов и слуг. Проникнись убеждением, что мы, подобно богам, царим выше всех животных страстей.

Нейта ничего не ответила. Полная слабость вытеснила ее страшное возбуждение. С безжизненным взглядом она откинулась на спинку стула и скоро впала в какое — то полузабытье, перешедшее в обморок.

Когда она пришла в себя, то лежала в саду на скамейке, недалеко от наружной стены. Хоремсеб сидел в ногах и помог ей подняться.

— Тебе уже лучше? — спросил он. — Да? В таком случае, пойдем. Тебе надо подышать свежим воздухом, это подкрепит тебя.

Он подвел ее к стене, открыл дверь и они очутились на лестнице, спускавшейся к Нилу. Лучи восходящего солнца золотом и рубинами сверкали на поверхности священной реки. Вершины гор, обрамлявших пустыни, окрасились в солнечные оттенки. Наконец, на горизонте появилось блестящее светило дня, заливая ослепительным светом весь пейзаж, храмы и дворцы Мемфиса, массивные силуэты которых резко вырисовывались в ясном небе.

Трепеща, и полными легкими вдыхая живительный воздух пустыни, смотрела Нейта на этот волшебный вид, от которого отвыкла в своем плену. С необыкновенной силой в ней пробудилось воспоминание о дворце Саргона, где она так часто, сидя на террасе, любовалась восходами и закатами, дышала свежим речным воздухом. Тогда она считала себя несчастной, а между тем она была свободна и на ее сердце не давила, как теперь, страшная тяжесть. Никогда она не испытывала этой ужасной борьбы между рассудком и роковой силой, ломавшей ее волю, гордость и бросавшей ее к ногам человека, которого она ненавидела, презирала и в то же время боготворила.

Вдруг в памяти воскресло унижение, испытанное этой нечью. Краска стыда залила ее лицо. Она почувствовала себя растоптанной, несчастной, и ею овладело страшное желание свободы. Невольно она взглянула на того, кто имел на нее такое роковое влияние и в чьей власти она находилась. У нее мелькнула мысль, что и он сейчас наслаждается, как освобождением, чудным видом природы, дневным светом и чистым воздухом, свободным от отравленных ароматов, что, может быть, как и она, жаждет свободы вдали от этого дворца, под мрачной кровлей которого он становился рабом своих страстей или погрязал в преступлениях, заглушая в себе всякое человеческое чувство.

Прислонившись к косяку двери, скрестив руки на груди, Хоремсеб, казалось, погрузился весь в созерцание очаровательного пейзажа. Его лицо совершенно изменилось. Гордость, жестокость, угрозы куда — то исчезли, уступив место созерцательному покою. Большие темные глаза горели чистым, полным радости восхищением, а нежная, мечтательная улыбка полуоткрыла пурпурные губы.

Взгляд Нейты с восторгом скользил по высокой и стройной фигуре красивого молодого человека, покрытого драгоценностями. На его кудрявой голове еще красовалась тиара, а плечи покрывал пурпурный плащ, в который он нарядился председательствовать на отвратительной оргии.

— Так прекрасен телом и так отвратителен душой, — прошептала она, прижимая руки к груди. Снова смешанное чувство ненависти и любви наполнило ее сердце. Все слилось в единственное желание покинуть эти места страданий, где она теряла рассудок, перестав себя понимать. Быстро решившись, она схватила его за руку:

— Хоремсеб!

— Что тебе надо? — спросил он, вздрогнув и с удивлением глядя в ее взволнованное лицо.

— Верни свободу моей душе, чародей Мемфиса! Ты ее связал, я чувствую это. Все мое существо восстает против власти, которую ты имеешь над моими чувствами. Мой рассудок осуждает эту власть. Никогда до тех пор, пока я тебя не увидела, я не знала этого пожирающего огня, который пылает в моей крови, влечет меня в твои объятия, отнимает у меня уважение к самой себе и заставляет меня краснеть перед собой. Но если ты сумел связать, то ты должен знать и как освободить! Верни же мой покой и уважение к самой себе! Освободи мое сердце от роковой страсти, которая причиняет мне столько страданий. Тебе же это ничего не стоит, Хоремсеб, так как ты не любишь меня и держишь как рабыню. Для тебя я не больше чем игрушка.

Нейта заметно воодушевилась. Ее черные глаза гордо пылали, и нежное тело трепетало от беззащитности.

Вдруг это возбуждение разразилось потоками слез. Сложив руки, она подошла к нему и продолжала умоляющим голосом:

— Сжалься надо мной, Хоремсеб, позволь мне уехать! Ни одним словом я не выдам того, что здесь видела, и никогда не нарушу твой покой. Напротив, всеми силами буду стараться защищать тебя даже перед царицей, так как что — то нашептывает мне, что над твоей головой собираются зловещие тучи. Или же, если ты меня любишь, если ты хочешь сохранить меня, я постараюсь безропотно переносить твои чары. Только в таком случае, ради самого себя, Хоремсеб, откажись от этой жизни, полной преступлений, от этих ночных праздников, от этого ужасного уединения и от всех этих извращений. Займи снова принадлежащее тебе место в обществе. Пока еще не поздно, вернись в общество людей, под лазурное небо и под золотистые лучи Ра. Беги от мрака, расслабляющих ароматов и отвратительных зрелищ, убивающих твою душу и леденящих твое сердце!

Князь с удивлением слушал ее. Темное облако омрачило его лицо, но глубокое убеждение, звучавшее в голосе прекрасной пленницы, все — таки произвело на него впечатление. Добрый гений князя шептал ему: «Откажись, пока еще не поздно! Сам Таадар предвидит угрожающую тебе опасность».

125